ВИА 60-70-80х
Публикации
ВИА-Ностальгия
Библиотека Рядового Армии Меломанов
Патефонные иголки под новогодней елкой
Несколько слов под Новый Год
Предисловие
РАМа
Анекдот в тему.
Дистрофика спрашивают:
- Ты что больше любишь, Новый Год или половой акт?
- Новый год.
- Почему?
- А он чаще бывает!
Естественно, ни к автору, ни к его лирическому герою этот анекдот из нашего пионерского детства отношения не имеет. Вспомнил я его скорее от осознания того, что настоящие ПРАЗДНИКИ почему-то становятся очень редкими, несмотря на то, что по субъективным ощущениям разрыв между празднованием предыдущего и следующего Нового года постоянно сокращается: только, казалось бы забросил ёлочные игрушки на антресоли, как пора их доставать снова. Но Ощущения Праздника с антресолей, к сожалению, не достанешь.
И если уж совсем серьёзно, то почему, собственно, это произведение не определённого автором жанра попало в рубрику "ВИА-Ностальгия"?
Ведь, во-первых, автор признаётся в своей неприязни к слову "ностальгия" (я вообще-то тоже считаю его слишком лакировано-иностранным, но ничего более подходящего, нашенского, подобрать не смог).
А во-вторых, оно же не посвящено какому-то определённому вокально-инструментальному ансамблю или пластинке ВИА?
Да, формально вроде бы так, но…
Но всё здесь - из того времени, которое для кого-то - эпоха развитого социализма, для кого-то - эпоха застоя, а для кого-то - эпоха ВИА (кстати, никогда не задумывались, почему временнЫе рамки эпохи восхода, расцвета и заката ВИА совпадают с временем пребывания у штурвала власти тов. Л.И. Брежнева?)
И всё мне в каждой буквально строчке понятно и знакомо. Не перестаю удивляться общности многих воспоминаний, ощущуений, суждений (вплоть до того, что ко многим высказанным мыслям автора я могу подобрать более или менее подходящую цитату из уже опубликованных или только ждущих своей очереди глав "Записок Рядового Армии Меломанов").
Помните ещё один старый анекдот - о компании, в которой все до такой степени хорошо изучили друг друга и знали все шутки и анекдоты, что для того, чтобы развеселиться, не надо было рассказывать анекдот полностью, а достаточно было только назвать его номер - и все смеялись, поскольку всем было понятно, о чём идёт речь? Так вот, несмотря на лишь заочное знакомство, нам с Сергеем Челяевым, похоже, скоро будет достаточно только назвать фильм, пластинку, песню, автора из времён нашего почти синхронного детства, проходившего в разных концах тогда ещё нерушимого Союза, как другой тут же подхватит - ну как же, как же, помню.
Признаюсь, меня так и подмывало влезть со своими ремарками почти в каждый абзац: и у меня была такая пластинка ансамбля "АВС" - красная, с силуэтами гитариста и солистки Вани Стойкович! и я "тащился" от песни "Был один парень"! и я смотрел бесонечное число раз постоянно повторяемые на зимних и весенних каникулах "Капитана Тенкеша" и "Четырёх танкистов"! и я писал что-то такое о названии "Голубые гитары"! и ещё, и ещё!
Но не уверен, что в данном случае
такие прервания авторского монолога пошли бы на пользу, потому и воздержался.
Ну ничего, мы ещё не раз, надеюсь, виртуально пообщаемся на столь близкие
нам темы.
И нам, и вам, надеюсь, близкие.
Киев, февраль 2003 г.
vv_box@torba.com
Юре, Володе, Михаилу, Наташе, еще не
старому Арийцу, Виталию
и многим другим -
людям столь разным, что им пришлось изрядно потесниться в моей душе,
дабы вместить столько хорошего в столь малый объем
Сегодня мне исполнилось 43. Для 60-летнего это - фигня, для 53-летнего
- некий соблазн оглянуться и прислушаться к себе тогдашнему, типа молодому.
Это мне кажется так сегодня, 20 января 2003 года. Посмотрим, что будет
дальше.
Когда думаешь в такие знаковые дни о вещах истинных, при этом всегда и неизменно вспоминаешь прошлое. Ненавижу слово "ностальгия". От него тянет какой-то сытостью, пожалуй, даже - пресыщенностью. Надо же - мы вспоминаем сегодня с душевным трепетом времена, когда стояли в очередях за едой, гневно презирали Его Конформистское Величество Телевизор и на всех перекрестках жизни пели и слушали в ответ о любви.
Да-да, вы не ошиблись - о Любви.
О чем поют сегодня на эстраде - не знаю. Если и о любви, то, скорее - как о некоем состоянии тела, уж больно физиологичны припевы… Для меня же Любовь всегда рядилась в иные одежды, нежели те, которые я в этой жизни уже смог охватить, осмыслить, более того - пощупать на предмет соответствия устоявшимся рамкам, канонам, традиции. Думаю, все-таки в жизни есть вещи, которые невозможно употребить. Как есть культура Служения, а есть - Обслуживания. Но речь - не о том, речь - о Традиции.
Много ли у нас осталось праздников? Загнем пальцы, друзья…
И остановимся на первом и главном. Это - Новый Год.
Я люблю Новый Год. И этим, пожалуй, сказано все. У меня и елка иной раз
доживает до моего дня рождения, распуская при этом нежно-зеленую поросль
на концах каждой ветки - цветет, пусть даже и только - в ведре с водой.
Но любите ли вы Новый Год так, как люблю его я? Предчувствую иронические
усмешки, добрые улыбки и недоуменное пожимание плеч. Кто ж его не любит?…
В тот год - наверное, это был шестьдесят девятый или около того, на год позже - я на школьном вечере прорвался к открытому микрофону из радиоузла, с такой металлической сеточкой и нарезкой для гайки, и высоким, срывающимся фальцетом, еще не знающим мутаций и прочих взрослостей жизни, спел "А нам все равно". Одноклассники дружно жали мне руки: ну, ты им выдал! "Им"! Подразумевалось: учителям, родителям, еще кому-то, очевидно, кто запрещал нам чего-то или потенциально был способен это сделать. Помните, у героев Кассиля: я ненавижу начальство во всех трех видах - твердом, жидком и газообразном? Не верите? Но это тоже был дух свободы… Благо тексты тогда в открытую печатались на конвертах гибких пластинок…
А потом, придя домой числа этак 28 декабря, мы со старшим братом приступали к самому главному и вожделенному - дележу подарков. Тогда в школах на Новый Год давали совсем другие подарки - не было "сникерсов" или конфет под эзотерическим названием "Радий", зато было много шоколадок с вытисненным рельефом льва или сюжетов из сказок Пушкина. Плюс - всяческие шоколадные батончики и конфеты "Кара-Кум", "Василек", "Ласточка", несколько "крутых" - с вафлями, которые с двумя породами медведей и "Ну-ка, отними!" у "Красной шапочки". И, конечно, уйма карамелек всех цветов и мастей, которые оставались напоследок, когда съедалось самое вкусное. И с этим богатством нам предстояло жить и как-то выживать почти две недели новогодних каникул!
Проходил Новый Год, мы просыпались 1 января и сомнамбулически просиживали его в кругу семей у накрытых столов и телевизоров с "Голубыми огоньками", на которых не было нынешних оэртэшных телемаразмов с почти ненормативной лексикой - "Золушка! Стоять!!!" - и "вездессущими" всклокоченными "звездами" из небезызвестной эстрадной семейки Адамс и приближенных к оной. На голубых экранах все было чинно-бла-а-ародно, как говаривал незабвенный Георгий Вицин, и по утрам бы бежали к очередной серии "Капитана Тенкеша" или "Теней старого замка" - так, по-моему, назывался этот увлекательный фильм - чтобы узнать, когда же воочию появится таинственный Зеленый Охотник или что там еще задумали проклятые лабанцы, дабы извести обожаемых нами куруцев с непотопляемыми Бригадиром и Капитаном.
А потом наступал дневной перерыв в телевещании - вот ведь полезная была традиция! - и можно было погрузиться в чтение свежеподаренных родителями на Новый Год книг и прослушивание новых, новогодних же пластинок. И, как ни странно, для меня частенько это была музыка "демократов".
Кто, интересно, купил у нас дома пласт югославского АВС? Наверное, мой старший брат, кому же еще. С тех пор я знал, что такое "Хей, Джуд!", и кто его написал - не ради ли этой песни был куплен весь диск? - и не знал, есть ли эта пластинка еще у кого-нибудь, кроме меня?
По утрам я заводил "Терла баба лен", потом - "Волшебника", "Корабль Мэри" из репертуара Фогерти, "Приди ко мне" и еще много чего. "Хей, Джуд!"" я "экономил" - чтобы не затереть. А после АВС хотелось слушать тоже что-нибудь длинное, чтобы не часто менять пластинки, и наступала очередь "Песняров" - первый большой "пласт" настоящего ВИА, который вышел в СССР, если мне память не изменяет, и который был у меня. Рядом с ним в этом временном промежутке появились только "Самоцветы".
"Косил Ясь конюшину" как-то быстро не то чтобы приелась - вещь-то отличная, и она же не виновата, что ее так часто хотелось слушать! - но уступила место менее затертым и любимым песням. Странно, я так и не приучился произносить не то что "хиты" или там "боевики" - даже слово "шлягер" выговаривал с трудом. Что-то дешевое, шаромыжное мне слышалось в этом иностранном сочетании букв. Песня - она и есть песня, а если клевая - значит "вещь", "ништяк", или как у нас в Литве называли все хорошее одним словом - "файная". По-польски, да и на многих других языках это значит "красивая". А у нас, тогдашних русскоязычных пацанов в Литве 60-х и 70-х, так называлось все клевое. Были и еще варианты: "самый попс", "самый спец", "отвал". А вот выражение "поп-музыка" для нас было сродни наикрутейшему авангарду - слово "поп" фигурировал только на черно-белых "фотках" битлов, Би Джиз, роллингов, Манкиз и многих других наших любимцев. Помните на одном из фото Битлз надпись - "поп-музыка ренессанс"?
Больше всего я крутил "Рушники" и "Скрипят
мои лапти". И, конечно, "Александрину". Ее пели на вечерах
старшеклассники, уже поднаторевшие в украино-белорусском южно-славяноидном
выговоре на "Червоной руте", "Водограе" и самоцветовской
"Вербе". Эти же песни и крутились у меня дома возле елки, когда
телевизор отдыхал, и все в моей семье читали что-нибудь новое. У нас в
семье часто дарили друг другу на Новый год книги, благо тогда они еще
были :-). Телевизор вообще был порционный: у меня в программе телепередач
было подчеркнуто карандашом все, что имело смысл смотреть, и как же мало
было этих черточек на фоне "Ленинских университетов миллионов",
которые иногда тоже смотрели от скуки, и телевестей с полей, где уже созрел
какой-нибудь очередной озимый горох.
А потом заканчивались большие диски - хотелось все-таки слушать ВИА, а
у них "пластов" еще пока не было, и начиналось время кручения
миньонов. В "Кругозоре" тогда можно было найти "Дружбу"
с Пьехой, которые "только мы с тобой одни на целом свете!",
"Песняров" и "Самоцветов", и мои любимые "Веселые
ребята" там тоже были. "Наклонилось вдруг небо ниже" -
поскрипывала игла на синем гнущейся пластике. А моя мать в который раз
смахивала слезу, сидя на диванчике возле колченого торшера с томиком Некрасова
или Чехова и слушая, как Александр Лерман трагически выпевает: "О,
мама, где же ты?!"
В те Новые Годы, как я сейчас вспоминаю, я крутил дома
преимущественно гнущиеся синие и белые пластинки. Видимо, их производство
было дешевле и оперативнее, и это производство быстрее откликалось на
последние шлягеры. Потом уже эти песни выходили на виниле, а впервые дивный
фортепианный пассаж - вступление в "Варшавском дожде" я услышал
именно на гнущемся кругляше, постоянно грозившем как-нибудь перегнуться
и стать негодным к воспроизведению слов и музыки, под которые отчаянно
хотелось и жить, и любить, и даже - о, дураки-то! - взрослеть…
"Саласпилс" "Поющих гитар" я так и не услышал ни разу
на виниле, зато синенькую пластиночку храню рядом с компактом и лонг-плеем
ПГ. Хотя самой дорогой "гнущейся" для меня была все-таки красная
"Люди встречаются" и "Легко влюбиться". Там на знаменитом
фото "Веселых Ребят" отражена любопытнейшая тенденция того периода
советских ВИА - непременно 4 гитары. Я и сейчас часто слушаю эти песни
- они счастливо избежали любых испытаний временем, оказавшись ему неподвластными.
А рядом с этой красненькой у меня всегда лежали "Дан Спатару. Из
кф/ма "Песни моря"" и "Владимир Макаров "У меня
беда со слухом, наступил медведь на ухо…".
Новый Год рубежа 60-70-х для меня - это, прежде всего, песня "О добрых молодцах и красных девицах". Она была такая зимняя, разудалая, заповедная. Странно, но я еще тогда, в 10 лет, вдруг остро, с каким-то щемящим волнением почувствовал: наверное, эта песня всегда будет меня тревожить… Так оно в итоге в жизни и вышло. Так оно и продолжается.
Хотя, конечно, и без пародий не обошлось. "В детстве, помню я, стырил три рубля у милой бабушки моей…". Помните эти денежки?
И, конечно, "Нет тебя прекрасней". Она как-то незаметно затмила для меня "Карлсона" - то солнце, затмить которое, казалось, было невозможно по определению :-). Эта песня для меня, как и "Я к тебе не подойду" - те вещи, для которых у меня никогда не найдется нужных слов. Разве можно описать осень? А запах первого снега? Клейкой тополиной листвы?..
Я слушал "Сумерки" и вспоминал, как в телефильме басист, исполнявший эту великую песню, так высоко вверх держал гриф бас-гитары. А еще я вспоминал:
- Был один парень, и он как я любил и Битлз, и Роллинг Стоунз…
Потом я узнал, что это - песня из репертуара Джанни Моранди, а тогда эта песня с русским текстом была настоящим властителем моих дум. Нет - войне во Вьетнаме, говорила она, да - музыке и любви. Все остальное казалось наносным, неважным, второстепенным.
Я помню, как я шел домой после предновогоднего утренника с нарочито плохо закутанной красной рогатой бас-гитарой "Орфей" из болгарского Пловдива. Мы тогда взяли инструменты на каникулы - потренькать дома, а на самом деле - продлить ощущение кайфа от созерцания настоящих электрогитар, обладания ими! Пройтись с ними по улицам маленького городка, где на тебя будут при этом оборачиваться как минимум каждый второй твой одноклассник! И одноклассница, что тогда уже было немаловажно… А, может быть, тогда это было всепоглощающе? Вспоминаю, и хмель в голове бродит до сих пор, как первые выученные аккорды "Гёл" или "Люди встречаются".
А дома были "Скальды". "Расступитесь, люди, почтальоны едут…". Была елка, пахнущая теплой, одомашненной хвоей, тихо подрагивающие игрушки из тончайшего стекла, и было удивительное чувство единения со всем миром, в котором "люди письма пишут", и все так же, как и у нас, в СССР, хотя бы в области почтмейстерства и оперативности телеграфа. Слушаю сейчас эти песни - "Прелестна вьолончэлистка" или "Сказала - любишь жаворонков" - самую грустную для меня и одновременно светлую песню на свете - и мучительно ищу истоки этого света, этого обаяния, трепета душевного, который до сих пор порождают во мне эти звуки, эти соло гитар и вокализы, эти слова. Это ли ностальгия? Нет, это - то, что всегда было со мной и потому не требует усилия, называемого "воспоминанием". Вновь и вновь понимаю: мне не нужно погружаться в эту Глубину - иногда мне кажется, что в своей жизни я всегда скольжу по сияющей поверхности именно этой, именно такой Музыки.
Пока писал эти строки, в телевизоре запели концептуальные пацаны:
"С юга полными вагонами, золотыми погонами гордо дуют молодые ветра…"
Тут же живо представил себе эти ветра, как они "дуют вагонами", покрутил на языке, в уме, прикинул на пальцах - не срослось… С "погонами" вышло еще хуже - как ими можно дуть? Надо бы над этим "много думать", но - не хочется. Видимо, нет самого предмета для размышлений или бесед.
Видимо, в Жизни - под эти слова нынешних песенок, под эти барабаны - тоже есть некий смысл. Им виднее. Слава Богу, что у нас не поднимается рука осуждать. Так, плюем на эти глупости, лишь изредка, вздыхая за праздничным столом о песнях, что будут петь нынешние ребятки лет через тридцать на вечеринках. Наверное, петь особо не будут, поскольку пока нечего; в лучшем случае - будут ностальгически крутить "сидюки"… За столом. По очереди - кто в молодости от какой песни "прикалывался". Гитары-то, чтоб самому сыграть, ныне не в фаворе.
"От солнца летнего земля цветет. Мальчишке весело, и он поет". Вот и все, весь, казалось бы, нехитрый рецепт тогдашней музыки. Назови сегодня громко название "Голубые гитары" - какие смешки посыпятся из стана молодых?! Что ж у них так наболело-то с этим? Увы, все только по поверхности. Пена…
Забавная штука - нынешняя подростковая эстрада. Незаметно и без повода вдруг Любовь ее покинула. Или измеряется она там в неких иных категориях. Слышал несколько лет назад "хит" "Двадцать сантиметров любви". Однако, тенденция. Но - больно уж простые движенья души. Они поют - нас не догонят. Ну, я-то уж точно :-).
А музыку в детстве я слушал на стареньком радио "Урал" с круглым зеленым индикатором и проигрывателем под крышкой. В лапку звукоснимателя вставлялась патефонная же игла из маленькой зеленой коробочки. Они терялись у меня во множестве, эти иглы, и я потом частенько находил их в щелях между половицами вместе с зелеными, елочными. Потому, наверное, и многие песни перемешались у меня с Новым Годом, запахом хвои и тихого позвенивания игрушек. Я слушаю эти песни и сейчас, на волнах своей памяти. Я верен им. Для меня "Проводы" - не горестные, "Тебе, я знаю" - не все равно, осень, входящая в Варшаву, не пророчит ни бед, ни зим, и расставаний уже давно нет, и - не только без причин. Я научился верить в "добрые приметы", не верю, что "молодо - зелено", знаю, что "облака плывут большие" и сами с удовольствием смотрятся в реку. Реку, по которой уже давно несет меня течение, и я плыву по ней, не делая над собой усилия, не напрягаясь, что запомнить слова и мелодии, навеваемые этой рекой времени. Рекой, которая никуда не утекает, а вращается по кругу со скоростью 33/3 оборота. И круг этот - не замкнут. Даже когда мы просто молчим вдвоем.
Сергей Челяев
cheliaev@mail.ru
Послесловие РАМа
Когда-то, на заре Великого Развала, один мой старший коллега выдал примерно такую фразу: "Наше поколение, выросшее на шоколаде "Гвардейский", "сникерсом" не обманешь!" Это к вопросу о новомодном блестяще-мишурном.
Да, хотели мы того или нет, но когда-то
"от Москвы до самых до окраин" - все смотрели одни и те же фильмы
и сидящие в печёнках телепередачи, читали одни и те же книги, слушали
одни и те же песни, покупали одни и те же пластинки.
Да, со свободой выбора тогда было туго, но с одной стороны, порой кажется,
что выбор-то был не самый плохой, а главное - память о собственной несвободе
заставляет задумываться и уважать свободу выбора других.
"Слава Богу, что у нас не поднимается рука осуждать" - это едва ли не самое главное, что мы вынесли из того времени, кроме песен о Любви с Большой Буквы.
А всё наносное со временем уйдёт, и
что-то настоящее останется. Должно остаться.
опубликовано 22 .02.2003
